Повторюсь, что очень рад побыть твоим НПС(аж трижды хд) и очень польщен твоей манерой залипать на дх. Мое чсв заглажено и я принял форму лужицы хд
09.08.2017 в 01:39
Пишет Shadowmourne:Аннорион, ТаленмарURL записи
G
Прода будет.НаООСила наверн
читать дальшеОчнись.
Разлепить ресницы практически невозможно, но приходится. С трудом фокусируется взгляд.
А потом возвращаются звуки — хрип из собственного горла Аннорион слышит первым, бьет себя кулаком в грудь, кашляет надсадно, прежде чем по заученной привычке коснуться сложенными пальцами кожи под сердцем и слабо толкнуть магией.
Воздух рвется в легкие.
Вздох.
Потом еще один.
Как будто слабеет заряд магии внутри, подаренный проклятым принцем, с каждым движением, с каждым сказанным словом, с каждой ночью, проведенной в проклятом городе. Для Аннориона — проклятый, для других — величественный.
Он лежит еще несколько минут, пока мир только прогружается вокруг, вырисовывая прорезь узкого окна под потолком и лунный луч, падающий прямо на глаза. Потом чувствуется мокрая постель под спиной, зажатые и перекрученные простыни.
Сердце выравнивает ход.
Потом возвращаются краски.
Аннорион жмурится болезненно, поворачивает голову, щекой прижимается к подушке, слушая веселый гомон, доносящийся снизу.
Одиннадцать вечера, думает он вяло. Самое время разносить напитки и устраивать дикие танцы, а он даже подняться не может. Мертвые не чувствуют боли, так что же не так с ним самим?
Так верил в то, что жив, что и правда стал оживать?
Внутренний голос никогда не жалеет его, и еще никогда не затыкается ни на минуту, чтобы можно было хоть немного полежать в тишине, прислушиваясь к щебету ночных птиц и реву со стороны зверинца в паре кварталов отсюда.
Если подумать... И правда верил и верит. Вот только сердце раз за разом дает сбой.
Каждый раз, когда рыцарь смерти голоден.
Заказов не было уже несколько недель, а на Расколотый ему ступать запретили. Сиди, мол, в тылу, развлекайся под охраной, пока доброжелательные воины Света не четвертовали прямо перед памятником Антонидасу. И ведь было за что.
Впрочем, Рион старался не думать об этом, хоть память накатывала раз за разом, особенно тогда, когда он случайно замечал Ирнмара в толпе и старался поглубже надвинуть капюшон на глаза. Нечего Ирну знать, что бывший друг еще жив. Ни ему, ни Соланн.
Зачем он только согласился на это? Паладины никогда и ни за что не простят ему этого дерьма с Лиадрин. Столько лет добиваться признания и возможности свободно ходить по улицам, и тут снова. Капюшон на глаза, в плащ завернуться плотнее. Рост и фигуру не скроешь, конечно, но не он же один такой. С таким сложением. Свет милосердный, что же он наделал...
Теперь, впрочем, безопаснее на виду у всех. Потому что вот так в открытую не нападут, разве что будут шипеть в лицо.
Чертов город.
Чертов Акерус.
Чертова Бэльфиэль.
Кажется, он впервые подумал о сестре со злостью, закусил губу и закрыл лицо ладонью, чтобы не зарычать в голос. Даже костяшки пальцев укусил, поняв, что оставит себе на губе еще один шрам, если не прекратит терзать ее зубами.
Гребаный Могрейн.
Гребаный Аристард.
Аннорион никогда не питал иллюзий на счет того, чем на самом деле занимаются рыцари смерти, какие методы используют. Но произошедшее оказалось слишком даже для него. И почему только он не понял всего раньше? Почему не отказался?
Трясся за свою шкуру.
За хорошо сохранившийся труп, у которого не осталось ни Света, ни чести.
И, кажется, Свет и впрямь не зря оставил его. Иначе...
Иначе рыцарь смерти отправился бы в небытие за совершенные преступления, как ему и подобает.
Он очнулся лишь тогда, когда по запястью потекло, а в воздухе вместо вина терпко запахло железом.
Комната вдруг показалось ловушкой, а недописанное письмо с витиеватым «Ирнмар, друг мой» в заглавии — верным тюремщиком. На слове «друг» как и всегда дрогнула рука, превратив слово во что-то малочитаемое. Так было пять лет назад, так случилось и сейчас. Тогда Аннорион не мог написать ему чисто физических, сейчас же — заливал вину алкоголем и рвал одно письмо за другим, надеясь, что оно как-то само напишется и избавит рыцаря смерти от необходимости объясняться. Письмо писаться самостоятельно отказывалось, ну а Рион продолжал малодушно пить и надеяться, что найдется хоть кто-то, кто еще не слышал о нем, а потому соблазнится на манеры и необычную внешность, согласившись на ночь без обязательств. Но, чем дольше он вглядывался в толпу, тем меньше находилось тех, кто смотрел на него с интересом.
На долгие недели единственным его компаньоном стала бутылка.
А сильнее всего хотелось на Расколотый берег, туда, где бились за Азерот, расчищая путь к Гробнице, но Могрейн запретил ему совать туда нос прямым приказом. И ведь Владыка Смерти (чтоб его древние боги в недрах Азерота драли) полностью с ним согласился.
Хоть по городу шататься не запретили. К тому же всегда была Клоака, где издавна собирался самый разный люд. Один хозяин местной забегаловки чего только стоил: мертвяк-син'дорай, у которого высокомерия на лице было побольше даже, чем у новоявленного Вождя Орды. Аннорион его видел пару раз мельком, когда жил в Даларане пару лет назад. А потом... Да кто его вообще надоумил пойти предложить этому ублюдку услуги наемника? И вспоминать стыдно.
Что ж, зато на местной арене рыцарь смерти быстро стал известен, да и далеко не за счет низкого роста и шрама на лице. А теперь... Кругом стража. Хорошо хоть за звонкую монету покидают посты иногда да закрывают глаза. Интересно, сколько золота оседает в их карманах к концу дня?
Рыцарь смерти поднялся, тяжело опираясь на здоровую ладонь, посмотрел в пол, пытаясь все-таки отдышаться, и неохотно слез с постели, по пути подбирая аккуратно повешенную на спинку стула рубашку и ища раскиданные по комнате сапоги.
На столе щетинился частокол бутылок без капли жидкости внутри.
Наверное, надо позвать сюда кого-нибудь из обслуги, вот только...
Аннорион, уже застегивавший рубашку, сгреб со стола пергамент, уронил часть бутылок на пол, выругавшись, порвал написанное на мелкие кусочки и хотел было веером разбросать вокруг на манер снега, но передумал, бережно ссыпав обрывки в мусорку.
Один сапог нашелся под кроватью, второй - почему-то на месте, у порога. Бутылки рыцарь смерти убирать не стал, презрительно скривил губы, взявшись за горлышко одной из них, и остановился, отстраняясь. Еще чего не хватало. В конце концов, он за все это платит.
Уже у двери, он напоследок окинул взглядом комнату, проверил мешочек с монетами на поясе, парочку оставил на столе, над запиской «за услуги», а потом вышел, прихрамывая и держась за стену, как старик.
Сердце никогда не давало забыть о себе так просто.
Внизу и правда было шумно. Казалось бы вечер среды, но народ гудел во всю, а официантки только и успевали носить бокалы, на этот раз подключившись к действу вчетвером. Аннорион, с трудом сползший с лестницы, поймал одну из них за локоть, кивнул на сдвинутые столы и поинтересовался?
- Что празднуют? Кто-то вернулся живым?
- Говорят, к Гробнице пробились, - эльфийка, чьего имени Аннорион в упор не помнил, оттеснила его бедром. - Позвольте...
Она мягко вывернулась из его хватки и ускользнула прочь, разнося бокалы с вином. Рыцарь смерти проследил за ней взглядом и замер, с интересом глядя на одного из гостей.
Он явно был из син'дорай, но скверна изменила его, исказив черты лица и тело. Нет, эльф не был уродлив, а выступавшие на лбу рога даже придавали ему некий шарм, равно как и изменившийся цвет кожи, и слишком уж явные выступы чешуи, покрывавшие, кажется, почти все его тело. Особенно удивляли когти. В бытность свою паладином, Аннорион видел фелбладов, но их короткие царапки ни в какое сравнение не шли с тем, что он лицезрел теперь.
Охотника на демонов он видел так близко впервые. Да еще и получил возможность рассмотреть хорошенько, потому что этот не носил ничего, кроме кожаных штанов, предоставив окружающим возможность любоваться на алые татуировки, неярко светящиеся в полутьме.
Решение созрело мгновенно, и Аннорион отошел к стойке, выспрашивая у бармена, что именно заказывал во-он тот рогатый господин, и попросил повторить его заказ, за свой собственный счет, конечно.
Сам он пить не стал, пристально присматриваясь к чужой реакции, и не дрогнул, поймав чужой взгляд.
К столу его пригласили кивком, а после поманили, дав полюбоваться на широкие ладони и покрытые мелкими чешуйками пальцы.
- Кто я такой, чтобы отказываться, - пробормотал Сильверфлейм, забирая со стойки чашку с травяным настоем, и стер с лица всякое выражение.
Охотник на демонов, кажется, не заметил ни вежливой улыбки, ни короткой дрожи, которую Аннорион пытался скрыть, поддерживая чашку обеими руками.
- Чем обязан? - глубокий мягкий голос приятно щекотнул нервы.
- Любопытство, - рыцарь смерти опустился на скамью напротив и бережно опустил чашку на стол, теперь уже прижав пальцы к деревянной поверхности. - Впрочем, боюсь, вас и без того измучили вопросами.
Только теперь Аннорион заметил остановившийся взгляд и будто выжженные провалы глаз. Охотник не носил повязки, являя миру те жертвы, на которые он пошел ради силы. Пожалуй, для эльфа это действительно было... Жертвами. Но не для остальных. Кто-то смотрел на него со страхом, кто-то с отвращением, но вот любопытство, которым прикрылся Аннорион, так или иначе испытывали все.
- Немногие рискнули задавать вопросы, - син'дорай клыкасто улыбнулся, слегка приподняв верхнюю губу на собачий манер. Впрочем, Риону не нужно было даже присматриваться толком, чтобы понять, в какого демона обращается охотник.
- Так позволите ли вы рискнуть мне?
Они переговаривались негромко. Охотник потягивал из кружки напиток, Рион грел руки о собственную чашку и не торопился глотать горький травяной настой, лаская взглядом татуировку, змеей огибавшую правую глазницу охотника на демонов, которого про себя он уже негласно окрестил Псом.
- Позволю, почему нет?
Вот только согласия Рион не ожидал. Подавился было мелькнувшим «так просто» и порадовался тому, что Пес не видит его лица и не может различить выражения, не коснувшись. Если, конечно, все то,что рассказывали о таких, как он, было правдой.
- Потому что мы вполне можем начать спорить о том, кто же пожертвовал больше ради этого мира.
Шутку Пес явно знал, потому рассмеялся негромко и бархатисто, с легким раскатом.
- Паладины всегда были и остаются главными овечками на жертвенном алтаре.
- Согласен, - Аннорион ухмыльнулся. - Хорошо, что я — не один из них.
На секунду замолчали оба, а потом охотник втянул воздух носом.
- Любопытно... - пробормотал он и легонько побарабанил когтями по столешнице. - Пожалуй, я задам ответный вопрос, когда отвечу на ваши. Идет?
- Идет, - Рион легко согласился и снова умолк, пытаясь подобрать слова.
О том, чтобы заставить сердце работать самостоятельно, он думал давно. Еще в тот момент, когда очнулся и понял, что не дышит. Семь лет прошло? Или больше? Но почему-то решение пришло в голову только теперь, когда из Казематов Стражей вышли охотники на демонов, впустившие в себя то, чему никогда не было места на Азероте.
- Дело в том, что магия никогда не была моей сильной стороной, - рыцарь смерти вздохнул, проводя кончиками пальцев по краю чашки и отпил немного, поморщившись. Горечь осела на языке, но слова полились легче. - Я хотел узнать о ваших татуировках. О магии, что их питает. Символы ведь арканные?
- М-м, - охотник на демонов пожевал губу, и Аннорион засмотрелся невольно, наблюдая за тем, как мелькнул во рту алый язык. - Да, арканные. Мы взяли символы, что используются в магических тюрьмах обычно. И еще те, которыми запечатывают созданий, призванных из Круговерти Пустоты. А потом наполнили их скверной. Это сложный ритуал.
Рыцарь смерти кивнул, попытался было откинуться на спинку, но вовремя вспомнил о том,что сидит на лавке, так что просто выпрямился, расслабившись.
- Я понимаю, - ответил он. - И две противоположные силы не?...
- Нет-нет, - Пес тихо засмеялся. - Или что-то в этом роде. Последствия есть, но, как видите, большая часть нашей братии жива и здравствует. Никто не сошел с ума. Ну или почти, - он клыкасто улыбнулся, тоже, кажется, расслабившись, и потягивая напиток из кружки.
- Аркана, значит, - пробормотал Аннорион со вздохом. - Нет, не то. Прошу прощения, что потратил ваше время.
- Ну, вы сполна отплатили за него компанией и выпивкой, - Пес поднял кружку, скребнув когтями по пузатому боку. - Теперь, кажется, спрашивать должен я.
Он ухмыльнулся, отпивая, и пристально посмотрел на Риона.
- Кто вы такой все-таки? И зачем вам все это знать? Сомневаюсь, что иллидари набирают рекрутов снова. Да и, не сочтите за грубость... Маловаты вы.
- Не сочту, - Аннорион ответил вежливо. - Я — Рион. Бладвинг. Во всяком случае, так меня здесь знают, и так меня можно найти, если есть нужда в том.
- Имя... Это хорошо, - Пес сощурился, отпуская кружку, потянулся когтистой лапой ко лбу рыцаря смерти и остановил ее, склонив голову на бок. - Позволите?
Вместо ответа Рион прижался к ладони и выдохнул, обхватывая чужое запястье еще хранящими тепло пальцами.
Мир выцветал вокруг так же быстро, как гасли последние остатки вложенной в сердцебиение магии. На какой-то миг Аннорион порадовался тому, что его не видят. Ни заострившихся в мгновение ока черт, ни синяков под глазами. Только мертвенный холод зрел внутри, забирая все больше и больше власти над телом.
- Что? - Пес нахмурил брови. - Так ты один из этих?
Аннорион отшатнулся слишком резко. Прошло несколько секунд, прежде чем он снова потеплел и смог вздохнуть полной грудью, с явным наслаждением, а потом и вовсе вернуть себе прежнюю температуру — чуть горячее окружающих.
Отвечать показалось ему излишним.
Он поднялся, поблагодарил охотника кивком и аккуратно опустил на столик пару монет, оставив там же недопитый отвар.
- Благодарю, - сказал он коротко и сухо, прежде чем покинуть собеседника.
Пес еще несколько секунд смотрел на него, то ли запоминая след магии, то ли думая о чем-то своем. А потом и вовсе поманил к себе официантку, негромко расспрашивая о случайном собеседнике.
Чуть позже, он все-таки решился зайти к начертателю, что жил парой кварталов ниже и состряпать короткую записку, в которой стояло всего несколько слов: «Эрделар Валорлайт, он может помочь». Без подписи, но с отпечатком собачьей лапы. Записку, которую Аннорион найдет утром, но это будет совсем другая история.